Аннапурна. Философия высотного фрирайда. Рассказ Сергея Баранова

С горы куда интереснее спускаться на лыжах, чем пешком!

Сергей Баранов – российский альпинист и горнолыжник, живущий между Москвой, Шамони и Гималаями. В списке его достижений множество восхождений, а также горнолыжные спуски с разных вершин:

• 2011 г. – вместе с Адрианом Беллинджером спустился с Манаслу (8156 м) до конца ледника (crampons point);
• 2013 г. – с вершины Чо-Ойю (8201 м) до базового лагеря. В этом году он совершил восхождение Эверест (8848 м), и планировал спуск с вершины Лхоцзе (8516 м), но состояние снега не позволило свершиться задуманному. А вот Чо-Ойю была гостеприимнее к ски-альпинисту, Сергей быстро поднялся и спустился на лыжах вниз;
• 2016 г. – совершил спуск с вершины Шиша-Пангмы (8027 м);

Сам Сергей считает, что если спуск был не с вершины, и не до конца линии снегов – то это “незачет”. Однако жизнь альпиниста состоит не только из побед, но и из множества попыток разной степени успешности.

• Дважды он пытался подняться с лыжами на страшную Чогори (8614 м), но пока не удалось. Пока в активе только спуск из второго лагеря (6700 м);
• Получился спуск на лыжах с седловины Макалу Ла (7400 м) после восхождения на вершину Макалу (8485 м);
• Лыжный след Сергея выходит и из третьего лагеря Броуд-Пика (7500 м);

Ну, и акклиматизационные спуски: с Айленд-пика (6165 м), вершины Лобуче (6119 м), Мера Пик (6476 м), с промежуточных лагерей Эвереста…

А начал Сергей Баранов, как и многие российские ски-альпинисты, со спусков с вершины Эльбруса (5642 м) и пика Ленина (7134 м).

И вот весной 2019 года – Аннапурна! И специально для АльпИндустрии – рассказ альпиниста о восхождении с лыжами, об особенностях катания на экстремальных высотах (p.s.: среди друзей АльпИндустрии есть два альпиниста Сергея Баранова, отчего происходит вечная путаница. Один Сергей – известный гид, родом из Краснодара, а второй – горнолыжник, ски-альпинист, высотник. И сегодня мы слушаем именно его).

Красивая линия спуска

Линию в масштабах восьмитысячника увидеть не так просто, как кажется. В прошлом году, когда Анджей Баргель съехал с К2, я первым делом спросил его: «Слушай, как ты просматривал линию спуска?». Потому что снизу не просматривается верхняя часть горы, видны нормальные линии. Когда обходишь этот массив, видишь верхнюю часть, там тоже есть варианты спуска. Но между ними все равно остается темная, невидимая зона, что там? Как оттуда возвращаться? Может быть ты оттуда вообще никогда не вернешься!

В таких случаях очень выручают дроны. Отправляешь в эту непросматриваемую зону дрон, смотришь кадры, которые он передает, и понимаешь, возможен проезд или это ловушка.

Сергей на К2

Кондиция снега на спуске не имеет значения. Потому что понять, какого качества там снег можно только, когда выезжаешь на него. Иногда это понимание приходит слишком поздно. =)

И в течение спуска снег может измениться. На солнце – мягкий весенний снег, а в тени – жесткий фирн с большими застругами. Нужно быть сразу готовым к любому снегу, уметь спускаться не только по сверхмягкому паудеру. Да, это сильно отличается от обычного российского представления о фрирайде, но это так: для катания на очень больших высотах нужно быть технически хорошо подготовленным.

Спуск с восьмитысячника – это не беззаботный кайф, а напряжение всех сил.

Тогда зачем? Ну, все равно это интереснее и быстрее, чем спускаться вниз пешком! =)

Как спуститься на лыжах с вершины восьмитысячника

Очень важный момент – выбор экспедиции, к которой ты присоединяешься. Когда идешь на массовые горы, типа Эвереста или Манаслу, где сотни людей, много команд, все знают, когда можно идти на вершину, сотни шерпов вешают веревки, есть люди в каждом лагере, то выбор экспедиции не столь важен.

На остальных восьмитысячниках единственный вариант – это найти нормальную команду. Когда много людей, все немного проще, в одиночку ты просто не справишься с маршрутом. Какой бы ты ни был сильный, и тебе нужно последние 500 метров тропить в глубоком снегу – ни один человек этого не осилит, и шерпы сдуваются, и самые выносливые альпинисты. У меня были такие истории. В прошлом году, когда мы ходили на Дхаулагири, там была всего одна экспедиция, было сложно. Шерпы тоже ни за какие деньги не хотят рисковать собой. Ты можешь идти на вершину один, даже с лыжамил. Но, например, переносить лагерь в одиночку отнимает слишком много сил. Нужна команда.

Когда ты много лет ходишь по высоким горам, большинство людей уже знаешь. Знаком с компаниями, которые организуют экспедиции. Можешь примерно прикинуть, успешно ли будет твое восхождением с ними или нет. Можно надеяться на суперпогоду, свои суперкондиции и прочие суперусловия, но, как правило, это не работает. Что-нибудь обязательно пойдет не так.

Поэтому смотришь, куда собирается хорошая экспедиция в этом году, и списываешься. Именно поэтому весной 2019 я пошел на Аннапурну. Там были нормальные ребята: Тунч Финдик (Tunc Findik), Дон Боуи (Don Bowie), знаменитый канадский альпинист, моя подруга Софи Лавод (Soso Lavaud), у которой 11 или 12 восьмитысячников в послужном списке, сильная китайская команда… плюс был еще Нирмал Пурджа (Нимс) - тренд этого сезона, непалец, служивший в английском спецназе. Он поставил себе задачу: пройти все 14 восьмитысячников за 7 месяцев, и вот, только в конце октября прошла новость, что он это сделал. Очень позитивный парень! Когда познакомился с ним, то поначалу отнесся к его амбициям несерьезно: столько восьмитысячников за такой короткий срок – это очень самонадеянно, все-таки горы обязывают к какому-то уважению, с наскока зайти далеко не всегда получается. Но Нимс молодец! Замечательный, простой чел.

Так вот, мне позвонила Софи (мы с ней часто пересекаемся во Франции, да и вообще, в этой среде все друг друга хорошо знают) и предложила поехать с ними. Это было хорошее предложение, я согласился. Тем более выяснилось, что в Непале есть правило: за восхождение с лыжами надо покупать дополнительный пермит, который обходится в 2500 долларов. Я платить не хотел. А поскольку на Аннапурну была всегда одна экспедиция, я в ней один лыжник (больше дураков не нашлось) на меня закрыли глаза. =)

Аннапурна. Фотография из архива Сергея Баранова

На Манаслу у меня был напарник, Адриан Боллинджер, с ним сложились прекрасные отношения. Познакомил меня с ним Рассел Брайс, долгое время он жил в Шамони. Я знал, что компания Рассела, в то время одна из самых уважаемых в мире альпинизма, организует экспедицию на Манаслу, и пришел к нему в офис. Мы не были лично знакомы, и сначала Рассел был против лыжника в экспедиции. Но я ему назвал несколько имен культовых альпинистов Шамони, посоветовал позвонить и навести справки. После этого проблемы отпали. В мире высотного альпинизма, а тем более высотного фрирайда рекомендация имеет большое значение.

Адриан работал у Рассела гидом, и когда узнал, что кто-то идет на лыжах, сразу загорелся, это была его мечта! Он очень классный альпинист. На лыжах у него не было высотного опыта, но он безбашенный парень. Мы скатились с вершины, для меня это был первый восьмитысячник, с которого я спустился, и для него тоже. Мощный опыт, мы оба были в восторге. Причем мы спустились с вершины до crampons point, до конца ледника! Я даже не знаю, совершал ли кто-нибудь спуск именно с начала до конца. Большинство людей, которые ставят себе в заслугу «спуск на лыжах с Манаслу», едут участки с вершины до четвертого лагеря, потом с третьего лагеря до второго, там спуск довольно легкий. Между третьим и четвертым никто не ездит вообще. Между первым и вторым даже Бенедикт Бем, лидер команды Dynafit, которого я встретил на Шиша-Пангме, не пытался спуститься: «Это невозможно!» А мы сделали это, и не один раз.

Рассел Брайс сидел в базовом лагере и по рации наводил нас, глядя в бинокль. Мы спустились до четвертого лагеря, а сложный участок между четвертым и третьим, мы объехали справа по серакам. Слева – лед, спуск возможен только по веревке, а через сераки проехать можно. Рассел нас вел, предупреждал о трещинах. Но потом встретил нас внизу и сказал: «Уроды! Если бы я знал, то не взял бы вас. Это моя последняя экспедиция с лыжниками!» Формально ответственность за гибель и травмы альпинистов компания не несет, я не видел, чтобы кого-то засудили. Но для любой гималайской компании ценна статистика: важно показать как можно меньше погибших и как можно больше зашедших на вершину. Мы спускались там, где вообще никто не ходит, могли быть всякие неожиданности. Рассел переживал.

О шерпах

Что касается организации восхождения, то у восходителя есть две возможности облегчить себе жизнь, выбрав разный тип сервиса. Full service (личный шерпа и палатки, кислород и прочее), или можно взять Base camp service, который включает в себя палатку в базовом лагере, трехразовое питание и трансфер. Если это Full service, то тебе дают шерпов, и они ставят палатки в высотных лагерях. Но в любом случае время восхождения, сроки акклиматизации и логистику ты определяешь для себя сам. Если конечно организатор – это не американская компания (у американцев в основном пионерский лагерь: по горну ложатся, по свистку встают). Никто тебе в базовом лагере не говорит: «Все, завтра мы все идем на вершину». Нет. Ты сам решаешь, когда тебе идти. Или не идти.

Если ты идешь с лыжами, то лучше взять шерпа в базовом лагере. Но палатку ставить свою. Ты и так тащишь на себе большое количество снаряжения, и никогда не знаешь, получится у тебя поехать на лыжах или нет. Должны быть под рукой и лыжные ботинки, и альпинистские. И еще одну пару ботинок, чтобы потом спустить вниз. Вот все это и делает шерпа.

Постоянно работающих в небольших экспедициях шерпов не так много. Но ситуации, чтобы каждый год с тобой ходил один и тот же шерпа, лучше избегать, хотя, на наш взгляд, это психологически комфортнее. Шерпы же расценивают твою привязанность по-другому: наглеют, начинают заламывать цену, могут уйти, если их переманят. Надо понимать, что для них это заработок. И они тоже ищут, где можно больше заработать в сезон, самое оптимальное – это Эверест, там много народу, всегда есть какие-то дополнительные приработки. Есть богатые альпинисты, которые выдают им щедрые премии. Можно за месяц только «типсов» (прим.: чаевые) получить до 10 000 долларов, а это в Непале огромные деньги. Еще нюанс – на Эвересте сейчас много недавно разбогатевших китайцев, есть и девушки, для которых шерпа – прекрасный принц с ореолом романтики, им перепадают не только деньги, но и любовь, все удовольствия в одном стакане. Конечно, шерпы туда рвутся!

А на менее популярные и малолюдные горы типа Дхаулагири или Аннапурны идут больше от безысходности, работать там опасно и денег значительно меньше. В Непале восточный менталитет и свои финансовые отношения: если сердар, бригадир шерпов, взял шерпа на гору, тот платит ему 10% от всего, что заработал, включая чаевые. Иначе в следующий раз его просто не возьмут.

Сергей Баранов на склоне Аннапурны

Особенности фрирайда на больших высотах

Фактор высоты – далеко не единственная сложность в гималайском фрирайде. Само восхождение на разные горы складывается очень по-разному. Если подниматься на Манаслу, то сам день восхождения составляет где-то 3 часа. А если идти на Канченджангу, то там восхождение из верхнего, четвертого лагеря заняло у меня 22 часа. И это все вверх! При таком длительном восхождении начинаются уже проблемы разного рода: обезвоживание, нарушение терморегуляции и т.д. Вода замерзает, ты не пьешь в течение многих часов. Термос – это круто, но мало, плюс лишний вес. Поэтому чаще просто ешь снег.

У лыжника еще больше усложняющих восхождение моментов. Во-первых, ты идешь в лыжных ботинках, вариантов больше нет. Даже если у тебя хватит сил тащить их на себе, в -40°С ты их просто не наденешь. Однажды на Манаслу, я положил лыжные ботинки рядом со спальником на 7400, а утром, когда все ушли на вершину, остался обуваться и делал это 2 часа!

Горнолыжные ботинки – самые обычные, но я их специально готовлю к восхождению. Ставлю стельку с подогревом на аккумуляторах, специальный внутренник. Всегда использую неопреновые гетры поверх ботинок. Ну и, конечно, беру чуть-чуть больше по размеру, чтобы было комфортнее. Еще есть технология обматывания внутренника фольгированной термопленкой, в просторечии “космическим одеялом”, она хорошо сохраняет тепло. Да, она непрочная, но и весит немного, можно взять запас. Я всегда ношу с собой не только термопленку, но и запасные внутренники. В одних иду, а вторые, чуть побольше размером, сухие вкладыши, берегу до штурмового дня, высушить снаряжение на высоте невозможно.

Вес приходится жестко экономить, поэтому каждый выбирает для себя оптимальное сочетание комфортности спуска и веса, который возможно перенести на себе. На длинных лыжах проще спускаться, но их тяжелее нести. Я обычно использую лыжи +/-160 см. На Аннапурну брал лыжи длиной всего 163 см.

Камусы, конечно, я с собой всегда каждый раз, но на них не всегда возможно идти. Где-то подъем на камусах удобнее и безопаснее, например, когда идешь один, а ледник закрытый и растресканный, на лыжах больше шансов удержаться на снежном мосту. А где-то на лыжах идти невозможно, камус не держит, только в кошках, например, на крутых склонах, на жестких траверсах. С лыжными кошками я почему-то никогда не ходил, так уж исторически сложилось.

Это тоже определенный «челлендж», ты идешь и думаешь, как лучше подниматься на каждом из участков, стараешься спланировать. Если не получаешь удовольствия от подъема на лыжах вверх, зачем тогда вообще решил идти на большие высоты с лыжами?

Вершины горного массива Аннапурна

Аннапурна

Аннапурна – опасная гора. Например, на К2, когда смотришь, где вершина, то сразу видно: «Вот она! Над тобой». Идешь день, два... Где вершина? А она над тобой. То есть, идешь все время тупо вверх, и если подъем меньше 40 градусов, то это траверс.

А на Аннапурне ты все время передвигаешься по огромному колодцу, тебе на голову постоянно что-то сыплется. Ты идешь и молишься. Шерпы идут – молятся. Каждый думает о своем, но всем жутковато.

Это, кстати, сильно объединяет. Так было и на К2. Ты сидишь в палатке, шерпы проводят «пуджу», хотя там территория Пакистана. И тут же сидят мусульмане и все это слушают. Потом к ним приходит имам, и проводит намаз. Так и идем утром. Шерпы мантры поют, я «Отче наш» читаю, пакистанцы тихо подпевают «иншалла»… Даже атеист Херберт мне утром говорит: «Пойдем!» и стоит. «Что, Херберт?» «Ты забыл перекреститься!» С богами в горах ссориться чревато.

	Лавина сверху © tuncfindik.com

Изначально планировал пройти треккинговый маршрут к базовому лагерю Аннапурны, но пришлось лететь на вертолете. Треккинговая тропа достаточно сложная и опасная, шерпы не хотят ходить по ней, а без них доставить все нужное затруднительно.

Аннапурна очень изменчива. Базовый лагерь, первый лагерь, второй… а дальше вообще все непонятно. Лагерей четыре. Верхние вообще часто выглядят так: ставятся где-то одна-две палатки, и в них все спят вповалку. Непонятно. Гора каждый год разная, меняются кондиции льда и снега. Может быть лет через 10 по этому маршруту вообще невозможно будет восхождение. Все подтаивает, ледник трансформируется, причем очень сильно. Чтобы пройти от второго до третьего лагеря, тебе нужно пройти целую сеть сераков, это самое лавиноопасное место, постоянно что-то сходит. Мы в этом году поднимались по маршруту Dutch Road, восходители шли по нему один единственный раз, в конце 70-х годов, и то на другую вершину.

© tuncfindik.com

Первое впечатление, когда приходишь в базовый лагерь Аннапурны на 4200, что с него видно вершину, но ты еще не понимаешь всего масштаба. А вот когда проходишь crampons point, границу ледника, то видишь весь маршрут, и просто поражаешься. По сути, это колодец, со стенками в 4000 метров высотой. И на всех стенках висит лед. В базовом лагере были люди, у которых 8-10 восьмитысячников в активе, но и они были очень впечатлены видом линии восхождения.

По моей практике, заранее планировать маршруты по фотографиям нет особенного смысла. Описания, сделанные в прошлые годы, могут не соответствовать сегодняшней реальности. Потом, многое зависит от личности восходителя, все описания очень субъективны. Кому-то на этот маршрут нужно 6 часов, а кому-то – два. Да, конечно, базовые моменты изучаешь, но в лагере всегда есть шерпы, люди, которые там уже были, у них информация точнее и свежее.

Выше второго лагеря каждый выбирает места для ночевок сам, и все стараются эти ночевка минимизировать. У меня было четыре ротации, каждую неделю. Первая ночевка – на высоте около 5000. Вторая – на 5600. Не потому, что лень или тяжело ставить лагерь выше, а просто относительно безопасных точек больше нет на горе. Если сравнивать, на Макалу только базовый лагерь находится на 5700!

На Аннапурне нет ни одного безопасного лагеря. Даже когда мы шли по траве, вдоль морены, на тропе лежали упавшие сверху двухметровые глыбы льда. Поэтому базовый лагерь там стоит так низко, на 4200, выше просто негде его поставить, со стен постоянно падают камни и лед. Причем ты не видишь, откуда они отрываются. Когда ночуешь в первом лагере, он кажется безопасным, защищенным чистой скальной стенкой, но когда поднимаешься во второй, то видишь, что за этой стенкой – еще огромная стена, а на ней висят сераки и лед.

Я всегда хожу на гору с лыжами, шел с ними и в этот раз. Это накладывает свой отпечаток на технику восхождения. Я поднимаюсь в первый лагерь или во второй, неважно, и обязательно спускаюсь на лыжах. Во-первых, это мне нравится. Во-вторых, если ты уже скатился по этому склону, уже представляешь рельеф и кондиции снега. Потом, когда будет спуск с вершины, это здорово выручает. Ты шел 15-16 часов, вымотался, а потом еще и едешь вниз… Гораздо легче и безопаснее ехать там, где ты уже скатывался.

Уже по возвращении я встретил Максута Жумаева (они с Василием Пивцовым прошли все 14 восьмитысячников без кислорода) и, естественно, он сразу спросил про Аннапурну. Мы сравнили впечатления. Максут поделился: «Там и 10 лет назад так было. Я с горы, бывало, звонил жене, чтобы она нам по интернету посмотрела маршрут восхождения. Потому что идем мы в одну запланированную точку, приходим – а там ж…! Идем в другую – а там еще хуже ж…! Один наш приятель погиб прямо у второго лагеря, слева пошел, и его снесло лавиной... И тут я понял, почему все идут справа от второго лагеря, через эти сераки, хотя, казалось бы, слева хороший подъем, я там на лыжах ехал несколько раз». Оказывается, слева регулярный транзит лавины.

Такого опасного рельефа я нигде не видел! Даже на К2 как-то все понятно и читаемо, а тут… Пришли с шерпой во второй лагерь, ставим палатку посреди склона, он говорит: «Здесь нормально, обычно досюда не доходит». Пьем чай, и в 19:15 вечера жуткий грохот. Мы напряглись. Идет лавина, ты сидишь и не понимаешь, придет она к тебе или нет… Грохот усиливается, палатка начинает трястись, настает ж... Единственное, что ты можешь сделать – держать стенки палатки, чтоб не снесло, и молиться. Слава Богу, до нас действительно не дошло, но как-то было очень неуютно: вот ты разулся, сидишь, а случись что, как бежать, босиком? Через час опять такой же грохот. И еще раз. Не спалось нам в эту ночь.

В общем, я сходил в третий лагерь и спустился оттуда на лыжах, ночевать не стал, вернулся во второй лагерь. Некоторые вообще заканчивают акклиматизацию во втором лагере, ночуют несколько ночей, спускаются и в базовом лагере ждут времени для восхождения. Подъем из второго в третий лагерь – самое опасное место на маршруте. Я тоже спустился в базовый лагерь, и потерял лыжные ботинки в лавине. =(

Как оказаться на Аннапурне с лыжами, но без ботинок

Жаль, но съехать с Аннапурны в этот раз не получилось – с края ледника унесло мощной лавиной лыжные ботинки. Лыжи в тот день я оставил выше, они уцелели, хотя как раз потеря лыж была бы не так страшна – вторые лыжи у меня были в Катманду, их можно было как-то доставить на гору. А горнолыжных ботинок запасных не было... Очень обидная ситуация! Но все равно, я пошел вверх и поднялся на вершину по французскому кулуару, у меня не было причин не идти.

Лыжи едут до точки, где еще есть снег. Crampons point – точка, где люди обычно надевают кошки. На Аннапурне она где-то на высоте 4500. До этой точки из базового лагеря ты идешь по морене, по камням. Естественно, лучше это делать в кроссовках. Но и тащить с собой тяжелые лыжные ботинки тоже неохота. Поэтому я вынимаю из ботинок вкладыши, а сами пластиковые боты, «мыльницы», вместе с системой кладу в мешок и заваливаю камнями где-то в начале ледника. Лыжи в этот раз я оставил на 100 метров повыше: в самом конце был лед, и невозможно было проехать, поэтому я прошел ниже просто в лыжных ботинках с кошками. Многие оставляли там ледовое снаряжение, я сам делал это не один раз, и лавины туда не доходили. А тут была какая-то супермощная лавина, ее выход пришелся именно на то место, где лежали ботинки. Лыжи не пострадали, а ботинок нет. Обидно! 

Crampons point и лавина рядом с “лыжехранилищем”

Пришлось идти вверх и вниз пешком. Альпинистские ботинки у меня были: когда постоянно занимаешься ски-альпинизмом на больших высотах, у тебя в Непале скапливается куча разного снаряжения, нет смысла его возить туда-обратно. Надел ботинки и пошел вверх.

Так бывает, и нередко. Так было на К2, где кондиция снега была такая, что сразу понятно – спуск невозможен. Так было на Макалу: я как увидел этот «французский кулуар», сразу понял, что вариантов спуститься нет. Там я спустился с 7800, но с самой вершины шел без лыж. Да и все, кто там был, сделали так же.

На штурм вершины шел один. Нимс и его команда вышли пораньше, а я не люблю очередей перед вершиной, поэтому сразу выхожу попозже. Не то что я не люблю тропить, просто очень не люблю стоять у перил, толпиться и мерзнуть, скорость восхождения у всех разная, поэтому всегда стартую на несколько часов позже. Если все нормальные люди стартуют в 9 часов вечера, я выхожу в 2 часа ночи, например. Когда идешь, даже в ветреную погоду не мерзнешь, а вот стоять на ветру очень холодно. Ветер выше 8000 бывает такой, что здесь, внизу, даже сложно это представить.

Последние 200 метров мы с командой Нимса тропили вместе, нас было пятеро: Нимс делает шаг, другой, третий, проваливается в снег выше пояса, а потом выпрыгивает вертикально вверх и на спину, как жук! Потом обратно возвращается на тропу. Это сложно…

У меня свои технологии – хожу с палкой, я же лыжник! И Нимс, когда это увидел, восхитился: «Круто! А что, так можно было?». Обычно ходят только с ледорубом, или с двумя ледорубами, в зависимости от кондиций ледника. А я хожу с палкой в одной руке и с ледорубом в другой, мне так удобнее.

В общем, хоть и без лыж, но я стоял на вершине Аннапурны. За всю историю этой горы я 250-ый восходитель. И по данным Date Base Nepal, я второй русский, поднявшийся на Аннапурну 1.

Сергей Баранов и Нирмал Пурджа на вершине Аннапурны

Философия высотного фрирайда

В горах как на войне. Вся шелуха, весь этот мусор, которые здесь кажутся важным, сразу же уходит на второй план. В горах ты сразу понимаешь истинные ценности. Как у Высоцкого: человек может с кем-то общаться 30 лет, а потом сходить один раз в горы и расстаться навсегда.

В конце экспедиции нередко бывает так, что один-два человека в горах оказались чужими. Ты в лицо им этого не говоришь, но после возвращения ни общаться, ни переписываться с ними больше не хочешь.

Психологически очень важно чувствовать себя в горах комфортно, сохранять свои привычки. Например, в базовом лагере я могу выпить за ужином вина. А кто-то смотрит на меня дикими глазами. Но молчит. Ты живешь на горе месяц! Конечно, хочется каких-то радостей. Ты стараешься обустроить базовый лагерь как дом, в котором было бы комфортно. Базовый лагерь для тебя – это самый крутой отель по сравнению с высотными лагерями. И хорошая команда – это супер, когда все на своей волне, прикалываются друг над другом.

На Аннапурне случайные люди – редкость. Вот на Манаслу, на Чо-Ойю, где люди тренируются перед восхождением на Эверест – да, такое бывает. Они взойдут на Эверест и успокоятся: да, я был на самой высокой вершине мира, я крут! И больше не приедут. Аннапурна им уже не интересна.

Кто бы что ни рассказывал про то, как альпинисты бросают друзей, гибнущих на высоте – но это не так. Я ни разу такого не видел. Другой разговор, что иногда просто не можешь помочь, но и тогда ты всегда отправляешься за помощью, стараешься сделать хоть что-то. Хотя все люди разные. У меня был такой случай: мы с Хербертом шли на Шиша-Пангме в первый лагерь, даже без веревки, а перед нами шел гид, а с ним швейцарец Патрик и австралиец (имени не помню). Шерпы остановились отдохнуть, а они подумали, что это место для лагеря и собрались в кучу. И все улетели вниз, в трещину. Австралиец сразу разбился, а остальные были еще живы.

Мы организовали спасы: я немного спустился вниз в трещину, скинул им веревку, взятую у шерпов, начали вытягивать их наверх, но их веревка обмоталась вокруг гида, вытащить не получалось. Патрик лежал рядом и стонал. Долго мучились, кричали гиду, чтобы он как-то выпутывался, освобождал веревку. И вдруг веревка пошла! Вытаскиваем – на ней один гид. «А где остальные?» «Они погибли, я отрезал веревку». Я был в шоке, если честно.

Да, альпинисты гибнут в Гималаях каждый год. Вот и в этом году на Аннапурне погиб малайзиец Чин Вуй Кин, Помню его, он палатку ставил рядом с моей, мы общались, он собирался после Аннапурны еще на Канченджангу.

Спасение Чин Вуй Кина на Аннапурне © gimalayan-news.com

Идти на две горы за сезон – это тоже сейчас тренд: сезон восхождений на Аннапурне почти на месяц раньше, чем везде. Если на Канченджангу можно идти только в середине апреля, то Аннапурна оптимальна для восхождения с середины марта. Считается, что в это время не так лавиноопасно. Многие используют первую гору для акклиматизации, а потом идут на другие горы: на Лхоцзе, Дхаулагири, Канченджангу. Это сильно экономит время, т.к. тебе нужно сделать всего одну ротацию, она занимает от трех дней до недели – и ты готов к восхождению.

Сильно удивляюсь, когда восходители описывают свои бесконечные страдания на подъеме, каждый раз рассказывают, как они поднимались и мучились. Зачем тогда шли? Ну ладно, первый раз ты попробовал, было слишком тяжело – так не ходи второй раз, зачем? Но они раз за разом страдают и рассказывают, как им все это не нравится, ну не знаю… Конечно, всем бывает тяжело, не без этого, но в общем и целом, мне восхождение нравится!

Первый раз я почувствовал это на Броуд-Пике. Поднимаешься, мучаешься, тяжело, но в какой-то момент сознание переключается, и ты вдруг понимаешь: «Wow! Not bad! Cool!». Я получаю кайф. Идешь, смотришь вокруг: красота, горы. Что может быть круче? Bсе, что надо – только перещелкивать карабин от одной веревки к другой.

Конечно, все альпинисты суеверны – слишком много в горах зависит от везения. Поэтому в горах планов никогда не строят. Но как только альпинисты выходят из зоны суперриска, собираются в лагере, тогда начинаются разговоры о следующей горе.

Порой, правда, восхождение бывает таким тяжелым, что человек несколько недель восстанавливается. Он так вымотан и физически, и психологически, что даже думать не хочет о горах.

Но, как правило, ты спустился – и уже думаешь. Это жизнь!

Аннапурна, рассвет.  © intrepidtravel.com

В статье использованы фотографии из личного архива Сергея Баранова